Красный кролик - Страница 36

— Да, это верно.

Еще немного времени — и он начнет называть бейсбол «раундерс», что в Англии является игрой для девочек, которые ни черта не смыслят в том, что такое хорошая подача.

Эд Фоули вдруг проникся лютой ненавистью к «жучкам», установленным у них в квартире. Каждый раз, когда они с женой бывали интимно близки, за ними подслушивал какой-нибудь болван из КГБ. Возможно, он-то был рад возможности передохнуть от рутинной слежки за предполагаемыми шпионами, но, черт побери, это же была личная жизнь супругов Фоули. Неужели для этих мерзавцев нет ничего святого? Эда с женой подробно проинструктировали насчет того, к чему они должны были быть готовы, и Мери Пат шутила по поводу этого в течение всего перелета через Атлантику — в конце концов, оснастить подслушивающей аппаратурой самолет невозможно. Мери Пат сказала, что им предоставится отличная возможность показать русским варварам, как живут настоящие люди, и тогда Эд рассмеялся, однако сейчас ему уже было совсем не смешно. Он чувствовал себя зверем в клетке зоопарка, на которого таращится любопытная публика. Интересно, будет ли КГБ вести учет того, как часто они с женой занимаются любовью? «Вполне возможно, будет» — подумал Эд. Чтобы сыграть на неладах в супружеской жизни и попытаться завербовать одного из них. Такие случаи уже бывали. Значит, надо будет заниматься этим регулярно хотя бы только для того, чтобы исключить даже возможность попытки вербовки, хотя подобное развитие событий теоретически несло в себе весьма интересные возможности… Нет, в конце концов решил Эд Фоули, это лишь принесет дополнительные осложнения его пребыванию в Москве, а в работе резидента и без того хватает своих проблем.

Только послу, военному атташе и подчиненным Фоули было позволено знать, кто он такой. Формально за разведку отвечал Рон Филдинг, чья задача состояла в том, чтобы извиваться, как червяк на крючке. Поставив свою машину на стоянку, Рон иногда оставлял солнцезащитный козырек опущенным или повернутым на девяносто градусов; иногда он вставлял в петлицу бутон и вынимал его, пройдя полквартала, словно подавая кому-то знак; или, лучше всего, Рон натыкался на случайных прохожих, изображая обмен информацией с агентом. Вероятно, подобные столкновения сводили контрразведчиков из Второго главного управления с ума: им приходилось гоняться за невинными москвичами, кого-то хватать, а к кому-то приставлять целую группу сотрудников, чтобы следить за каждым движением. В любом случае, КГБ приходилось распылять силы по пустякам, гоняться за призраками. И, что самое главное, действия Филдинга убеждали русских в том, что им приходится иметь дело с очень неуклюжим резидентом. Подобная уверенность позволяет чувствовать собственное превосходство, и со стороны ЦРУ это был очень умный шаг. Игра, которую вел Филдинг, значительно упрощала жизнь настоящим шпионам.

И все же Эда выводило из себя то, что спальня в квартире, по всей видимости, прослушивается. К тому же, он не мог противодействовать «жучкам» обычными методами, как, например, включать радио и разговаривать под его фон. Нет, он не мог себя вести как опытный разведчик. Ему нужно изображать из себя тупого, а для этого требуются ум, дисциплина и большая осторожность. Нельзя допускать никаких ошибок. Одна-единственная ошибка может стоить человеческой жизни, а у Эда Фоули была совесть. Для разведчика иметь совесть очень опасно, однако без нее тоже нельзя. Надо заботиться о своих агентах, иностранцах, работающих на тебя и поставляющих тебе информацию. У всех — ну, по крайней мере, почти у всех из них есть проблемы. И самая серьезная среди них — алкоголизм. Фоули был готов к тому, что все, с кем ему придется иметь дело, закладывают за воротник. Есть откровенные сумасшедшие. Большинство из завербованных хотело свести счеты — с начальством, с системой, со страной, с коммунизмом, со своими супругами, со всем извращенным миром. Немногие, очень немногие окажутся людьми привлекательными. Но Фоули лишен возможности выбора. Те, кто готов сотрудничать с Америкой, сами будут выходить на него. А ему придется играть картами, которые сдадут. Правила игры жесткие и жестокие. Его жизни ничто не угрожает. О да, и у него, и у Мери Пат могут возникнуть небольшие неприятности, но у обоих есть дипломатические паспорта, и любой серьезный конфликт будет означать то, что где-то в Штатах какой-нибудь достаточно высокопоставленный советский дипломат пострадает от рук уличных хулиганов — разумеется, не имеющих никакого отношения к правоохранительным органам. Дипломаты такого не любят и стараются избежать любыми способами; справедливости ради следует отметить, что русские придерживаются правил еще строже, чем американцы. Поэтому ни самому Фоули, ни его жене ничто не угрожает; однако его агентам в случае провала можно будет рассчитывать на снисхождение не больше, чем мышке, оказавшейся в лапах садиста-кота. В Советском Союзе к подозреваемым по-прежнему применяли пытки, допросы по-прежнему растягивались на долгие часы. Процессуальные порядки определялись сиюминутными прихотями правительства. А апелляционные жалобы сводились к тому, заряжен или не заряжен пистолет палача. Поэтому Фоули придется вести себя со своими агентами, кем бы они ни были — пьяницами, бабниками, уголовниками, — как со своими собственными детьми: менять им подгузники, подавать перед сном стакан воды, вытирать нос.

В общем и целом, размышлял Эд Фоули, игра чертовски сложная. И эти мысли никак не давали ему заснуть. Интересно, смогут ли русские это определить? Нет ли в стенах видеокамер наблюдения? Вот это уже точно будет извращением. Впрочем, в Америке подобные технологии еще отсутствуют, поэтому Фоули был уверен, что в Советском Союзе тем более такого быть не может. Скорее всего. Фоули напомнил себе, что среди русских достаточно очень умных людей, многие из которых работают в КГБ.