Красный кролик - Страница 91

Фоули пробежал взглядом первую полосу. Ничего неожиданного, хотя вот эта заметка о странах Варшавского договора может представлять определенный интерес. Русские до сих пор боятся НАТО. Возможно, они действительно полагают, что германская армия может снова двинуться на восток. Определенно, русские страдают манией преследования в чудовищных масштабах… Возможно, это психическое расстройство родилось именно в России. «А Фрейд открыл его, когда сюда приезжал,» — подумал Фоули, как бы случайно скользнув взглядом по человеку, который за ним следил — по крайней мере, так ему показалось. Но нет, Эд пришел к выводу, что ошибся. А может быть, КГБ вообще больше не следит за ним? Ну, такое в принципе возможно, но маловероятно. Конечно, опытный агент — или даже группа — может осуществлять наблюдение очень эффективно; но зачем приставлять опытную слежку к безобидному пресс-атташе? Фоули вздохнул. Где провести грань между разумной осторожностью и параноидальной манией преследования? Кто может это сказать? А что если он, надев зеленый галстук, тем самым «засветил» себя? Проклятие, кто может это определить?

Если «засветится» он сам, «засветится» и его жена, и тем самым прервутся в самом начале карьеры двух многообещающих сотрудников ЦРУ. Боб Риттер положил глаз на Эда и Мери Пат, когда те еще учились в университете. И вот сейчас им предстояло оправдать возложенные на них надежды. Сам президент Соединенных Штатов будет знакомиться с материалами, подготовленными ими, и, возможно, на основе этой информации принимать решения. Важные решения, способные повлиять на государственную политику. Об ответственности лучше не задумываться. Подобные размышления могут свести с ума, сделать чересчур осторожным — а если пугаться каждого куста, ничего не добьешься. Нет, самая большая проблема в ремесле разведчика заключается в умении проводить четкую границу между осмотрительностью и эффективностью. В случае перекоса в одну сторону от работы не будет никакого толка. Если же качнуться в другую сторону, сгоришь сам и «засветишь» своих агентов, а это будет означать практически неминуемую гибель тех, за чью жизнь отвечаешь. Нередко подобная дилемма толкала людей в пропасть пьянства.

Поезд прибыл на нужную станцию, и Фоули вышел из вагона и поднялся по эскалатору наверх. Он был практически стопроцентно уверен, что к нему в карман никто не лазал. Оказавшись на улице, Фоули проверил наверняка. Ничего. Значит, или автор записки, кем бы он ни был, ездит вечерним поездом, или московского резидента «вычислили». В любом случае, беспокойство на весь день обеспечено.

— Это для тебя, — сказал Добрик, протягивая входящее сообщение. — Из Софии.

— Вот как? — ответил Зайцев.

— В реестр я его уже занес, но оно имеет пометку «лично», — продолжал офицер ночной смены. — Одно радует, Олег Иванович, — сообщение краткое.

— Ага, — сказал Зайцев.

Взяв сообщение, он первым делом посмотрел на идентификационный код: 15-8-82-666. Значит, начальство решило, что если пользоваться цифровым обозначением, а не названием, сообщение можно не зашифровывать. Зайцев промолчал и постарался ничем не выдать своих чувств. Этого нельзя допустить. Разумеется, Коля будет гадать — это профессиональное развлечение всех сотрудников центра связи: гадать о содержании сообщений, которые не можешь прочитать. Ответ из Софии поступил еще вчера, всего через сорок минут после того, как Олег Иванович сдал дежурство.

— Что ж, вот и начало трудового дня. Что-нибудь еще, Николай Константинович?

— Нет, помимо этого оставляю тебе чистый стол. — Какими бы ни были недостатки Добрика, работник он был хороший. — Ну а теперь я с чистым сердцем передаю тебе дежурство. Бегу домой — в холодильнике меня ждет непочатая бутылка водки.

— Коля, ты бы лучше сначала поел, — предостерег товарища Зайцев.

— То же самое говорит моя мать, Олег. Наверное, надо будет добавить к завтраку бутерброд, — пошутил Добрик.

— Желаю тебе хорошенько отоспаться. Товарищ майор, дежурство принял, — сказал Зайцев, занимая место за столом.

Десять минут спустя краткое сообщение лежало перед ним, уже расшифрованное. Резидент в Софии подтверждал, что при выполнении операции 15-8-82-666 вся связь будет поддерживаться через полковника Рождественского. Итак, все точки над i поставлены. Операция с идентификационным кодом 15-8-82-666 теперь идет полным ходом. Положив расшифрованный текст в конверт, Олег Иванович его заклеил, после чего запечатал расплавленным сургучом.

«Значит, Андропов решил пойти до конца, — нахмурившись, подумал Зайцев. — Что мне теперь делать?»

Отработать день как ни в чем не бывало, а затем по дороге домой искать в метро зеленый галстук. И молить бога о том, чтобы его увидеть? Или не увидеть?

Прогнав эти мысли, Олег Иванович вызвал курьера, чтобы тот лично доставил конверт на верхний этаж. Еще через минуту его стол уже был завален ворохом сообщений, требующих разбора.

— У-ух, — громко вздохнул Эд Фоули, усаживаясь за свой стол.

Сообщение, и очень пространное, пришло от Риттера и Мура, говоривших от имени президента. Для того, чтобы выполнить содержащуюся в нем просьбу, придется сильно постараться.

В московском отделении ЦРУ отсутствовал полный список завербованных агентов, даже перечисленных под кодовыми именами. Его не было даже в сейфе в кабинете Фоули, оснащенном двумя уровнями охранной сигнализации — кодовым замком на входной двери и еще одним на внутренней, с другой комбинацией, который Фоули установил сам. Морские пехотинцы, охранявшие посольство, имели приказ в случае срабатывания любой из этих сигнализаций немедленно прибывать на место с оружием наизготовку, поскольку содержимое сейфа являлось самой оберегаемой информацией во всем здании.